Интервью с Ириной Череневой, Председателем ОО "Шахтерская семья"
Business & Human Rights Resource Centre
Какова ситуация с правозащитниками, работающими над проблемами в области прав человека, связанными с трудовой деятельностью в Казахстане? Достаточно ли защищены правозащитники?
Мы работаем в рамках трудового поля. Проблемы разрешаем в судах, перепиской с государственными органами. Практика показывает, что до суда работодатели не идут на контакт. Согласительная комиссия не всегда выносит решение, которое устроило бы работника. Для нас эффективнее обратится в суд.
С какими наибольшими рисками сейчас сталкиваются правозащитники? Ситуация улучшилась или ухудшилась за последние пять лет? Изменилась ли она вовремя COVID-19, и если да, то как?
Мы научились работать с государственными органами посредством переписки. Если это не работает, то в прокуратуру обращаемся. Сейчас давления нет. Последние три года ситуация улучшилась.
Не могли бы вы рассказать нам больше о своей работе в сфере бизнеса и прав человека?
Мы занимаемся всеми вопросами, связанные с трудящимися, вплоть до жилищных вопросов. Случаи очень разные.
Можете ли вы рассказать, с какими угрозами или преследованиями вы столкнулись в результате этого? Как компании были вовлечены в это?
В 2018 году на руководителей нашего профсоюза были возбуждены уголовные дела, когда под землей сотни шахтеров объявили забастовку. По заявлению АрселорМиттал Темиртау было возбуждено гражданское дело на руководителей, позже они забрали свой иск. На мой взгляд, грамотно составленный отзыв на иск повлиял на их решение.
Как другие НПО отреагировали на нападения/преследования, которым подверглись вы? Как насчет широкой публики? Была ли какая-то реакция со стороны международного сообщества, включая зарубежных покупателей и инвесторов?
На судебных заседаниях были представители независимых профсоюзов, в том числе профсоюза Топливно-энергетического комплекса. Иностранной поддержки не было.
Сотрудничают ли компании с гражданским обществом, когда возникают опасения относительно их деятельности? Можете ли вы поделиться положительными примерами, если таковые есть?
Конечно, идут на диалог, но всегда пытаются выдвигать свои требования.
Поддерживали либо поддерживают ли какие-нибудь инвесторы или компании правозащитников?
Нас однозначно не поддерживают. Нас поддерживают только наши шахтеры - около 50 человек.
Что побуждает вас работать? Как вы думаете, как это способствует достижению корпоративной ответственности за нарушения прав человека?
Десять лет я работаю с людьми и это уже часть моей жизни – помогать другим. Нужно в нашем законодательстве предусмотреть защиту общественных деятелей. Нужно заставлять работать закон.