Какова ситуация с правозащитниками, работающими над проблемами в области прав человека, связанными с предпринимательской деятельностью в Казахстане? Достаточно ли защищены правозащитники?

В Казахстане она критическая. Пример, последнее задержание Лукпана Ахмедьярова. Закон не работает в отношении правозащитников, рядовых граждан.

С какими наибольшими рисками сейчас сталкиваются правозащитники? Ситуация улучшилась или ухудшилась за последние пять лет? Изменилась ли она вовремя COVID-19, и если да, то как?

Это уголовные преследования. Ты прекрасно знаешь, последний год, и Семеновой историю, и Алимы история: в Актюбинске правозащитница, которая занималась проблемами детей-сирот. Повседневная угроза – воспрепятствование деятельности правозащитников. За последние пять лет с 2016 года, когда начались протестные акции по земельным вопросам, с того момента пошло ужесточение или ограничение деятельности правозащитных активистов.

Не могли бы вы рассказать нам больше о своей работе в сфере бизнеса и прав человека?

Основная работа – это вопросы трудовых отношений. Я в начале говорил: закон не работает. Когда граждане сталкиваются со стеной, они куда идут? Самый главный запрос – это запрос на социальную справедливость. Когда граждане сталкиваются с проблемами, они куда идут? В первую очередь должны идти в правоохранительные органы, органы исполнительной власти, а они идут к журналистам, к общественным деятелям, гражданским активистам, в крайнем случае выходят на улицы. Деятельность гражданских активистов на виду и ко мне обращаются по разным поводам. Вот последняя деятельность Босжыра, хоть я и не эколог, но ко мне обратились. Я человек с активной гражданской позицией. Когда все эти безобразия происходят у меня в стране, на моей родине в Мангыстау, мне не безразлично. Пусть это будут трудовые споры или вторжение частного бизнеса в заповедные места, будь это пандемия, помощь тем, кто заболел. Я вот этой занимаюсь общественно-политической работой начиная с 1989 года с антиядерного движения Невада-Семипалатинск.

Можете ли вы рассказать, с какими угрозами или преследованиями вы столкнулись в результате этого? Как компании были вовлечены в это?

Последний раз попытка давления на меня была в январе 2017 года после забастовки в ОКК в Мангистауской области. Когда был арестован Амин Елеусинов, хотя мы работает в разных профсоюзных организациях, из принципа рабочей солидарности мы их поддерживали и, когда они были арестованы, сюда приехали активисты с других регионов Казахстана. Встречи проходили у нас в офисе и после этого на меня были возбуждены уголовные дела. В 2019 году, когда я присутствовал на суде Айгуль Ақберді, просто пришел поддержать, как мать четверых детей, странно, меня почему-то вызвали в ДВД области, прокуратуру. Они хотели меня допросить, снять на камеру, якобы я тоже участник незарегистрированного общественного объединения.

Компании были вовлечены абсолютно. Если сотни людей выходят, значит дело в компании, значит реальная проблема, что бы люди не просили. Но почему-то в первых рядах против протестантов появляется прокуратура, полиция и начинается давление.

Как другие НПО отреагировали на нападения/преследования, которым подверглись вы? Как насчет широкой публики? Была ли какая-то реакция со стороны международного сообщества, включая зарубежных покупателей и инвесторов?

Я знаю многих, но обычно не прошу помощи. Я благодарен всем, кто помогал и помогает в трудную минуту будь то соотечественники или коллеги из зарубежных профсоюзов.

Сотрудничают ли компании с гражданским обществом, когда возникают опасения относительно их деятельности? Можете ли вы поделиться положительными примерами, если таковые есть?

По опыту своей работы, руководители иностранных компаний больше понимают ситуацию, больше идут на контакт, чем наши казахстанские. Западные компании они прекрасно знают проблемы трудовых взаимоотношений, знают, что такое профсоюзы, на что они способны. А как ведут себя наши казахстанские? С людьми не разговаривают, высокомерно ведут себя. Руководители иностранных компаний приглашают и всегда интересуются теми рисками, которые могут быть в компании. Исключение, китайские компании. Из всех иностранных компаний у них самые низкие заработные платы, низкие социальные условия. Они тоже не идут на диалог, чтобы обсудить такие темы, чтобы мы могли подсказать.

Поддерживали либо поддерживают ли какие-нибудь инвесторы или компании правозащитников?

В тех общественных объединениях, где я работаю с товарищами, я не видел никакой поддержки.

Какую роль играет правительство? Поддерживает ли оно правозащитников? Или вы чувствуете давление со стороны правительства?

Правительство не должно никого поддерживать, проводится должна работа в рамках своих полномочий и законов. А правозащитные организации должны следить за законностью исполнения, за прозрачностью. Потому что без прозрачности, без контроля порядка не будет. У правительства, у чиновников в руках находятся огромные ресурсы. Без контроля общественников, постоянно будут злоупотребления. Вот наверху люди сами живут, какие-то планы, системы создают, а внизу, народ, сам варится в своей каше. Я вижу внизу полное разочарование. Я просил принять меня в Общественный совет, проходил психотест и другие требования, собираю документы, но, когда публикуют результаты, выясняется, что я не прошел. В этом общественном совете неизвестные люди, даже я гражданский активист, не знаю этих людей. Что можно говорить о решении каких-то проблем. Вы сами видите, что происходит. Я их действиям оценку не даю, им должны давать оценку другие люди.

Как вы думаете, что правительство или инвесторы / компании могут сделать для улучшения защиты правозащитников?

Ничего делать не надо. Если закон посмотреть, у нас же все прекрасно. Другой вопрос, востребованность исполнения государственным институтом. Нужно, чтобы в нашей стране работал закон, не было социальной несправедливости; чтобы интересы каждого гражданина были равными, чтобы и богатые и те, кто работает от сохи и станка имели равные возможности, доступ к элементарным вещам: образование, здравоохранение, крыша над головой, социальные лифты. Для этого нужно что? Нужен диалог. Вот, когда есть диалог, любая война кончается миром. Зачем доводить до крайности? Нужны политические реформы, чтобы работали законы. Вот тогда не нужны будут правозащитники.

Что могут сделать международные организации и сообщество, чтобы помочь защитить правозащитников на местах?

Отслеживать ситуации, мониторить, защищать интересы граждан.

Что побуждает вас работать? Как вы думаете, как это способствует достижению корпоративной ответственности за нарушения прав человека?

Я получаю удовольствие, когда решаю проблемы даже одного человека, какого-то коллектива небольшого, а бывало и большого. Если у меня есть последователи, значит я делаю что-то правильно. Я горжусь тем, что сегодня нефтянники в Мангыстау – это самый организованный рабочий класс, который умеет без всяких забастовок отстаивать свои интересы. Я горжусь, что у истоков я был с активистами.

Конечно, каждый человек хочет решение проблемы сиюминутно. Я убежден, каждый человек, который заявляет о своих правах, вносит свою лепту. Из капли рождается ручей, из ручья возникает река.