Какова ситуация с правозащитниками, работающими над проблемами в области прав человека, связанными с предпринимательской деятельностью в Казахстане? Достаточно ли защищены правозащитники?

В принципе наши правозащитники никак не защищены перед системой.

С какими наибольшими рисками сейчас сталкиваются правозащитники? Ситуация улучшилась или ухудшилась за последние пять лет? Изменилась ли она вовремя COVID-19, и если да, то как?

С последними событиями можно сказать приостановление деятельности вплоть до дальнейшего закрытия. Если организация ведет свою деятельность в разрез с интересами государства, то вплоть до закрытия. Ситуация намного ухудшилась, намного хуже стала. В принципе она не была оптимистичной. Могу сказать насчет выборов. Во время пандемии, наша власть использовала пандемию, чтобы не допустить наблюдателей на участки. Может вы слышали, что наблюдателей заставили проходит тесты ПЦР. Благо это сделали бесплатно. Организации, которые работали от государства, скажем так, всякие гражданские альянсы, независимые профсоюзы, они получили информацию о том, что можно пройти тесты ПЦР за 10 дней, а организации независимых объединений, к примеру, Еркиндик Канаты, они получили информацию за 3 дня до выборов.

Не могли бы вы рассказать нам больше о своей работе в сфере бизнеса и прав человека?

У нас работа больше связана с аналитикой, делаем анализ законодательства, отчетов государства по добывающей промышленности, то есть мы работаем по инициативе прозрачности добывающей промышленности. Это, когда компании раскрывают определенные формы своих платежей государству – сколько было заплачено в те или иные фонды и за что, а государство отчитывается какие оно получило деньги. И вот сейчас мы требуем, чтобы это было раскрытие, как эти средства расходуются. Борьба с коррупцией идет у нас, чтобы было видно куда уходят деньги. Вот интересный пример, в одной из западных областей построили стадион за 10 миллионов долларов. Одна из больших компаний выделила деньги на стадион. Все хорошо – детям заниматься. Но точно такой же стадион по тому же проекту был построен в соседней области всего за 2 миллиона долларов. Разница, куда еще 8 миллионов делось? Это одна из сторон нашей работы.

Можете ли вы рассказать, с какими угрозами или преследованиями вы столкнулись в результате этого? Как компании были вовлечены в это?

Но там вмешались международные структуры, госсекретарь США делал запросы и после этого нам вернули документы. Это давно было. Из более последних, когда к нам пришла налоговая с требованиями, что якобы мы неправильно сдали 17, 18 форму, хотя мы показали, что все правильно сделали. Нам было вынесено постановление со штрафом больше миллиона и ста тысяч тенге и плюс приостановка деятельности до 15 апреля. Это больше с выборами связано, потому что мы выборы наблюдаем, это началось с ноября месяца и тянулось до 15 января.

Как другие НПО отреагировали на нападения/преследования, которым подверглись вы? Как насчет широкой публики? Была ли какая-то реакция со стороны международного сообщества, включая зарубежных покупателей и инвесторов?

НПО обычно всегда объединяются. Мы находимся в Алматы, поэтому мы очень плотно работаем с Бюро по правам человека. Евгений Жовтис всегда нам помогал юристами и прочим. Во время последнего события преследования НПО, Transparency International сделал заявление очень сильное заявление, после которого начался этот акт.

Сотрудничают ли компании с гражданским обществом, когда возникают опасения относительно их деятельности? Можете ли вы поделиться положительными примерами, если таковые есть?

Нет, такого не было. Никогда не видел.

Поддерживали либо поддерживают ли какие-нибудь инвесторы или компании правозащитников?

Я не думаю, что они поддерживают правозащитников.

Какую роль играет правительство? Поддерживает ли оно правозащитников? Или вы чувствуете давление со стороны правительства?

Как вы думаете, что правительство или инвесторы / компании могут сделать для улучшения защиты правозащитников?

В первую очередь, надо соблюдать закон всем. То есть, чтобы перед законом все были одинаково равны. Если будут со всех спрашивать, то и правозащитникам будет легче жить. Компании никогда себя не проявляли, они всегда брали позицию невмешательства. Например, китайские компании ни с кем не делятся информацией. Они не входят ни в одну инициативу. Они сразу сказали, что эта инициатива им не нужна.

Что побуждает вас работать? Как вы думаете, как это способствует достижению корпоративной ответственности за нарушения прав человека?

Мы работаем уже очень давно, мне это нравится, способ самовыражения. Когда мы начинали эту инициативу внедрять, там были только общие суммы: сколько получило государство. Дальше мы начали требовать больше подотчетности, разрабатывали формы специальные, то есть куда они тратили деньги. Какие-то деньги пускают на экологию, на развитие молодежи и так далее. Это показывает, как Казахстан дальше может вкладывать деньги на развитие. Мы требуем целевого использования выделяемых денег, требуем, чтобы от общего числа работников, определенное количество составляло местное население. В этом заключается наша работа.